Время работы: Пн-Пт. 9–17.00
Сб-Вс. закрыто
+ 372 56 25 77 14
info@progressor.ee

Данил Липатов — советы юриста на каждый день и немного о профессии

yanatoom.ee

Что уж греха таить, с юристами редко удается поговорить по душам. А вот Данил Липатов из столичного бюро Progressor не только разъяснил некоторые специальные вопросы, но дал советы на каждый день и приоткрыл завесу тайны, которой окутана его профессия.

У вас 16 лет практики, в том числе в сфере гражданского права. Многих интересует такая его область, как нанесение и возмещение вреда, не связанного с договорными отношениями. Что изменилось в ней в последнее время?

Законодательная база не изменилась – это регулирует Обязательственно-правовой закон. Определенные разъяснения дает практика Госсуда, поэтому в этих вопросах мы ориентируемся как на закон, так и судебную практику.

А Госсуд активно проявляет себя в этой теме?

Это одна из его задач. Ведь функции Госсуда – не только отправление правосудия, но и выработка единых подходов к правоприменению. Точка зрения Госсуда обязательна для нижестоящих судебных инстанций, а также, естественно, для юристов и адвокатов, которые готовят дела и обращаются с ними в суд. Комментарии Госсуда — один из краеугольных камней подготовки к делу. Мы как юристы изучаем обстоятельства, у нас возникает определенная юридическая гипотеза, ее нужно проверить. Поверяем, четко привязывая к норме права. Однако эту норму можно трактовать, и тут мы используем, в частности, выводы Госсуда.

Если брать такие виды недоговорного вреда, как необоснованное обогащение, нарушение личных прав, ущерб, причиненный совершением преступления или проступка, с чем сегодня люди обращаются чаще всего?

Вопрос – с чем люди приходят и как их желания потом квалифицировать. Если ущерб не связан с неисполнением или не надлежащим исполнением договорных обязательств, то наиболее часто встречающаяся конструкция предъявления требования — через необоснованное обогащение.

При необоснованном обогащении человек получает какое-то благо, но правового основания для этого у него нет и возвращать это благо он не хочет.

Когда ущерб причинен преступлением, то речь идет о возмещении материального и морального ущерба, опять же в рамках Обязательственно- правового закона. По моральному вреду есть разъяснение Госсуда, считающего, что такое возмещение должно вести не к обогащению потерпевшего, а являться определенным извинением со стороны виновного в пользу потерпевшего. Поэтому ожидать, что, как в американском процессе, в виде компенсации можно получить сотни или хотя бы десятки тысяч, это немного наивно.

Как вы считаете, почему именно необоснованное обогащение – тема наиболее частого обращения в суд по вопросу возмещения недоговорного вреда?

А это очень удобная универсальная норма, которую можно инкорпорировать практически во все области права, напрямую не урегулированные каким-либо отраслевым законом, договорными отношениями между субъектами.

Например?

Свободный брак. В рамках такого совместного проживания один человек за свой счет делает в квартире ремонт. Потом люди разбегаются. И тот, кто отремонтировал жилище, вправе потребовать возврата денег, которые были потрачены на ремонт. Ведь правового основания для получения этого блага у второго человека не было. Но тут надо четко понимать: срок давности по такому требованию – три года.

При сложных договорных отношениях, когда , допустим, какие-то обязательства проплачиваются третьим лицом, в этих договорных отношениях не участвующим, это третье лицо может потребовать деньги обратно. Мотивировка – вы получили благо, я предполагал, что у меня есть с вами договорные отношения, а, оказалось, их нет, то есть взамен я ничего не приобрел. Так случается в бизнесе.

Самый главный принцип в случае необоснованного обогащения заключается в том, что, получив благо, не имея для этого правового основания, вы должны понимать, что это благо могут попросить вернуть.

Отчего недоговорный урон бывает так трудно доказать и «выбить» компенсацию?

Любой процесс может стать сложным, если имеется проблема с доказательной базой. Существует простой алгоритм, и если следовать ему, то перспективы дела можно считать весьма положительными. Алгоритм следующий. Первое — должен быть установлен сам факт причинения ущерба. Второе — должен быть зафиксирован и обоснован размер ущерба. И третий элемент, который надо установить, это причинно-следственная связь между ущербом, который уже определен и оценен, и действиями, совершенными тем, кто ущерб причинил.

Третий элемент, наверно, самый сложный?

Если мы работаем в области уголовного права, то ничего сложного нет, потому что это не наша задача, а задача следствия – установить виновность. В гражданском праве сложнее. Но на то и состязательность процесса, чтобы каждая сторона отстаивала свою позицию.

Я выделил бы еще и четвертый элемент упомянутого алгоритма – наличие противоправности. То есть, когда мы говорим о договорном ущербе, то подразумеваем пункт договора, который был нарушен. Когда же говорим о недоговорном ущербе, то ссылаемся на норму закона, которая была нарушена.

Насколько реально по теме возмещения недоговорного ущерба отстоять свои права в суде без помощи юриста?

Считаю, что это не очень хороший вариант. Если дело азбучное, то вы все равно столкнетесь с проблемой правильного процессуального оформления документов. А если надо еще и найти правильную квалификацию, собрать доказательства, поучаствовать в обмене позициями с другой стороной, то это, безусловно, работа для профессионалов.

Давайте теперь поговорим о профессии. Вы же не адвокат — юрист. В народе бытует мнение, что адвокат в любом случае лучше, поможет эффективнее. Как прокомментируете?

Это из области поверий. Уровень образования у юриста и адвоката может быть одинаковым. Поступление в адвокатуру никакой добавочной квалификации юристу не дает. Кроме того, каждый, кто представляет интересы клиента в суде, должен иметь степень не ниже магистра, но, да, с кассационными жалобами в Госсуд могут обращаться только члены Адвокатуры Эстонии.

Адвокат действует в рамках коллегии, является поднадзорным – есть суд чести, куда на него можно пожаловаться. А юрист – либо вольный «одинокий волк», либо работник бюро, на которого можно жаловаться в рамках гражданско-правового поля.

Почему юридические услуги так невообразимо дороги – средним стандартом стали уже 150 евро за час? Чем труд юриста так отличается от труда учителей, к примеру? Вообще, как формируется цена услуги?

Начнем с того, что у нас свобода рынка, то есть каждый определяет свою цену, исходя из востребованности. Между прочим, цены у юристов тоже разнятся, причем кратно. У кого-то час работы может стоить 70, у кого-то – 250 евро.

Профессиональные качества стоят денег. Кроме того, если мы рассуждаем не о юристах-одиночках, а о работе бюро, то это расходы, в том числе и на работников, на офис, на повышение квалификации и пр., что в конечном итоге и формирует стоимость часа работы.

Что касается сравнения с учителями, то давайте «заглянем за угол», чтобы не воспринимать ситуацию так уж в лоб. Учителя – работники бюджетной сферы, им платит государство. Почему платит мало — вопрос риторический. А в своей частной деятельности (они же могут работать репетиторами), педагоги берут совершенно не те деньги, которые определены как стоимость часа работы в государственном учебном заведении.

Допустим. Однако, возможно, стоит «огосударствить» и профессию «юрист»? Было бы справедливо по отношению к потенциальным клиентам.

В обществе нельзя выдернуть какую-то одну сферу и увести ее в социализм.

Даже если это — одна из важнейших? У нас так — человек, у которого нет денег, в своем гражданском или уголовном деле не может рассчитывать на равное обращение, потому что право и высококлассная юридическая помощь для него менее доступны, чем для богатого.

С точки зрения закона, люди, у которых нет денег, могут ходатайствовать перед судом о процессуальной помощи за счет государства. Однако у нас бытует несколько идеалистическое восприятие прав, гарантируемых человеку законом. Правила игры, которые имеются в обществе, по большому счету нивелируют понятие равных возможностей. Если у тебя больше ресурсов, например материальных, естественно, больше и возможностей достичь целей, которые ты перед собой ставишь. Если такие правила игры не устраивают – тогда на Кубу!

Вы учились в Московском государственном социальном университете. Как «вписались» потом в эстонское право?

Во-первых, параллельно я учился и в одном из частных эстонских вузов, чтобы адаптироваться к эстонскому праву. А, во-вторых, получение высшего академического образования – это же не получение прикладных знаний. Академическое образование учит системе познания и поиска решений. Все мы вышли из римского права. Каких-то кардинальных моментов, которые в силу получения российского образования не позволили бы уяснить какие-то нюансы в нашем праве, нет. Главными судьями профессионализма здесь выступают клиент и рынок.

С практической точки зрения между российским и эстонским правом – сильное различие?

Российские законы зачастую более детализированы. Хорошо это или плохо – сложно сказать. Закон при этом становится негибким, то есть, когда ситуация не подпадает под конкретный подпункт, встает вопрос, что же делать?

У нас существуют универсальные механизмы, есть понятие добрых традиций или противоречия добрым традициям, принцип разумности и пр., которые внесены в право. И когда мы, устанавливая квалификацию «упираемся в дно», то идем по общим принципам, применяем аналогичные нормы права и т.п.

Меня не перестает поражать встречающаяся в судебных решениях формулировка «по внутреннему убеждению суда»…

Она чрезвычайно удобна в делах по тому же взысканию ущерба за моральный вред. Потому, что моральный вред – понятие эфемерное. И суду дается возможность подойти «творчески».

Это не путь к коррупции?

Ну, если судья заинтересован в вынесении того или иного решения… Я верю, что у нас в этом плане все хорошо, контролирующие органы работают эффективно, уровень самосознания судей высок и имеется ступенчатая система судопроизводства. То есть, даже исчерпав внутригосударственные механизмы защиты можно дойти до Европейского суда по правам человека.

На взгляд юриста-практика, какие нерешенные вопросы в праве надо было бы решить в срочном порядке?

Их можно перечислять и перечислять. Из простых бытовых вещей, которые могут быть интересны многим, это, к примеру, сложность расторжения брака. Семейные дела, к которым относятся и дела, связанные с расторжением брака, рассматриваются только при личном участии обеих сторон, заочное решение вынести нельзя. И суд сталкивается с серьезной дилеммой — как быть, если один из супругов не участвует в производстве? Каждый раз приходится решать индивидуально, но это не совсем нормально, когда закон четко не прописывает механизм расторжения брака в случае, если человек уклоняется от суда. Хорошо бы предусмотреть возможность вынесения судом решения в отсутствии одной из сторон и в случае соблюдения четкой процедуры доставки документов.

Другой момент, который наверняка волнует многих, касается Закона о семье в части раздела совместного имущества. Старый закон позволял отойти от принципа равенства долей, если удавалось доказать, скажем, что имущество приобреталось на раздельные средства одного из супругов. Новый закон от принципа равенства отходить не позволяет. Иными словами, купили вы во время брака что-то, делиться оно в любом случае будет в пропорции 50 на 50. Хотя юридика и справедливость не являются тождественными понятиями, считаю, что здесь реальные возможности людей несправедливо ограничены законом.

Еще один нерешенный момент. Судопроизводство ведется зачастую слишком долго. Своим клиентам я всегда разъясняю: процессуальные сроки – это для нас, смертных. Когда «мячик улетает» на половину суда, то скорость совершения того или иного процессуального действия напрямую зависит от загруженности конкретного судьи.

Наверняка следите за деятельностью политиков в нашей стране. Какое впечатление они производят в плане правовой компетенции?

Меня искренне радует, что колебания в политической среде не так быстро достигают правового поля. То есть какая-то не самая разумная политическая идея реализуется (если вообще реализуется) все же не столь стремительно.

Мне нравится позиция Яны Тоом, у нее всегда своя точка зрения, пусть порой не совпадающая с точкой зрения многих, но зато не совпадающая и с конъюнктурой.

У врачей есть рекомендации на все случаи жизни. А если бы человеку надо было дать глобальный совет юриста, что бы вы сказали?

Первое — это здравый смысл. Необходимо всегда четко оценивать действия, которые вы собираетесь совершить, и просчитать те последствия, которые могут возникнуть. Если вы имеете дело с договором, то перед подписанием его надо внимательнейшим образом прочитать, тем более пункты, написанные самым мелким шрифтом. Полезно прийти к юристу и проконсультироваться. Вам будет казаться, что вы заплатили ему большие деньги, но, если юрист действительно высококвалифицированный, вы потом сэкономите значительно более крупные суммы, избежав указанных им рисков, которые были заложены в вашем договоре.

Второе — следует внимательно относиться к получению документов, обладающих юридическим значением. Не поленитесь прочитать их и посмотреть, какие сроки в них указаны. Золотое правило юридики: пропустили срок – пропустили возможность. Огромное количество проблем возникает тогда, когда приходят люди и причитают – суд вынес заочное решение, как же так?! Оказывается, месяца два назад пришел пакет документов, который благополучно отложили и забыли, а там был ясно обозначен срок ответа суду. И, кстати, незнание эстонского языка не освобождает от соблюдения этих сроков. Эстонский язык – государственный. Естественно, подавляющее большинство документов составляется на нем, и из-за того, что вы не владеете эстонским, юридическая сила этих документов никуда не исчезает.

Интересно работать юристом в Эстонии?

Наверно, все зависит от уровня профессионализма, но, когда у тебя есть ощущение игры, есть команда, когда ты можешь решать задачи, устраивать мозговые штурмы, то работать, конечно, интересно.

Беседовала Маргарита Корнышева, советник Эстонского бюро депутата Европарламента Яны Тоом

Поделиться: