«Мы жили с мамой вдвоем, пока в декабре прошлого года она не упала, – рассказывает житель Таллинна Олег (50). – Сломала позвонок, не могла вставать. Я вызвал «скорую», ее отвезли в больницу. И вот уже скоро полгода, как она кочует по разным больницам, домой ее не возвращают. Вдобавок назначили ей опекуна, чужого человека, который отныне распоряжается всем ее имуществом. Сейчас я живу в квартире, которая принадлежит маме, и боюсь, что скоро опекун ее заберет».

Эта печальная история началась немногим ранее до падения старушки. Вера Анатольевна (имена женщины и ее сына изменены) — в молодости была человеком очень властным, работала в МВД, у нее было множество знакомых. Выйдя на пенсию, она продолжала вести активный образ жизни и много общалась.Однако годы брали свое, здоровье не улучшалось. Вера Анатольевна, которой было уже за восемьдесят, какое-то время еще передвигалась со специальной каталкой (которую можно толкать перед собой и идти, опираясь на нее), но уже в прошлом году практически перестала выходить из дома.

У пожилой женщины есть сын, Олег. В юности у него диагностировали психиатрическое заболевание — как рассказывала Вера Анатольевна, по знакомству, чтобы мальчик был рядом с ней. После окончания школы мама добилась, чтобы сыну назначили инвалидность — какая-никакая, но пенсия, и Олежка может не ходить на работу и быть дома.

Так они и жили, вдвоем вели хозяйство. Десять лет назад у сына возникли проблемы с ногами, какое-то редкое заболевание, нужно регулярное лечение и постоянная смена повязок. Какое-то время он справлялся сам, потом социальный отдел по месту жительства направил к нему медсестер, которые лечили его мазями и кремами.

Но, по словам Олега, от них стало только хуже, и он отказался от этой услуги.

«Если бы я знал, чем это закончится! Они (соцработники) буквально вцепились в нас и стали навязывать одну услугу за другой. Ходили постоянно здесь, что-то выясняли. Мама просила их помочь с уборкой, помыть полы — ей было тяжело уже наклоняться, но они сказали, что такими вещами не занимаются. Мы отказались от их услуг, поскольку больше нам ничего не было нужно, и перестали пускать в квартиру. А они подали на нас с мамой в суд, чтобы признать нас недееспособными и отобрать недвижимость!» – рассказывает мужчина.

Не первая попытка

Действительно, несколько лет назад соцотдел по месту жительства подал иск в суд, чтобы признать мать и сына недееспособными и назначить им опекуна. Вера Анатольевна обращалась к адвокатам, часами советовалась по телефону со своими знакомыми, как быть, вбухала в юристов немаленькие деньги, привлекла СМИ.

«Соцработники тогда пытались доказать, что мы оба ненормальные, – рассказывает Олег. – Что мы не можем ни поесть себе приготовить, ни в магазин сходить, ни за квартиру заплатить. Инкриминировали, что мы лечимся неправильно и никуда не выходим. Назначили судебно-психиатрическую экспертизу. В итоге нам удалось отстоять право распоряжаться своей жизнью самим».

Вера Анатольевна настолько устала от этих бесконечных заседаний и заморочек (ей тогда уже было 82 года!), что под конец уже подумывала вообще уехать из Таллинна, чтобы их только оставили в покое.

Олегу назначили адвоката со стороны государства, который тут же стал на сторону истцов и начал тоже утверждать, что его подзащитный недееспособен. Мужчина был крайне удивлен таким поведением и не понимал, какой толк от такого адвоката вообще.

Больше всего мать с сыном боялись, что их разлучат: признают обоих недееспособными и отправят в разные дома по уходу, а квартиру — их единственное имущество — продадут. Других объяснений столь навязчивой опеке со стороны города у них не было.

«В итоге судья понял, что к чему, – говорит Олег. — Он постановил: нашу семью на ближайшие пять лет нужно оставить в покое».

По одежке встречают

Шли годы. Вера Анатольевна стала частенько падать, а в декабре прошлого года упала совсем уж неудачно. Ее отвезли в больницу.

«Когда я пришел ее навестить, – рассказывает Олег, – персонал буквально сразу же выбежал и стал меня прогонять. Это повторялось каждый раз, когда я приходил».

Справедливости ради нужно отметить, что Олег действительно выглядит не очень презентабельно в большом вязаном свитере и спортивных штанах. Однако особой потребности ходить по магазинам и обновлять свой гардероб у него до этих пор не было — перед кем наряжаться-то? А сейчас тем более — не до того. При этом вкупе с большими очками в целом создается образ несколько странного человека, а длинные и не очень чистые волосы придают образу флер неухоженности.

«Медсестры себя очень агрессивно каждый раз, когда я приходил к маме. Открыто выгоняли. А потом маму перевели в Кейла», – рассказывает Олег.

Мужчина отмечает, что если мама до этого что-то говорила и его узнавала,

то после попадания в Кейласкую больницу по уходу говорить и узнавать его она практически перестала.

«Я думаю, ей что-то там давали, – делится мыслями Олег. – Какие-то лекарства, которые делали ее вялой. Иначе чем объяснить такое странное поведение?»

Он несколько раз ездил туда на такси. А перед католическим рождеством решился: мужчина заказал специальную машину и забрал маму из Кейла домой. По его словам, оказавшись в родных стенах, она практически сразу заговорила.

«Но потом ей стало хуже, – рассказывает он. – К тому же 29-го числа пришли соцработники, стали говорить, что я ее не кормлю, как надо, за ней не ухаживаю. Вызвали «скорую» и отвезли ее в больницу. И как я ни протестовал, меня просто отодвинули в сторону, и маму забрали».

И снова Олег начал ходить по больницам. Это было уже третье по счету лечебное учреждение, где за короткий срок побывала Вера Анатольевна.

Все решают чужие люди

Сын продолжал навещать маму, надеясь, что скоро ее состояние здоровья улучшится, и он сможет забрать Веру Анатольевну домой. Но старушка выглядела с каждым разом, по его словам, все хуже, и он убежден, что ей регулярно давали какие-то лекарства.

«На вопрос, как ее лечат, в больнице отвечали, что никак — она просто лежит, – рассказывает Олег. – Но зачем тогда ей лежать там? Пусть точно так же лежит дома. Прошло уже больше двух месяцев, если был перелом, значит, она должна была пойти на поправку. Но она по-прежнему лежала и не вставала, вдобавок ухудшилось ее психическое состояние. Это что за больница такая, и какой от нее прок?»

Тем временем 30 декабря соцотдел районной управы по месту жительства подал иск в суд, чтобы признать Веру Анатольевну недееспособной и назначить ей опекуна. В иске чиновники подробно описывали состояние здоровья пожилой женщины, отмечая, что она уже не может решать повседневные вопросы, в том числе, и касающиеся ее лечения.

В январе соцотдел дополнительно ходатайствовал о назначении опеки на время судебного разбирательства. Суд ходатайство удовлетворил.

Все вопросы — куда отвезти Веру Анатольевну и сколько ее там держать — стали решать чиновники.

Они же и получали отныне пенсию пожилой женщины.

А в феврале состоялось заседание по делу о назначении опеки. Олег повестку не получил, хотя, как видно из документов, курьер пытался доставить ему извещение три раза. Заседание состоялось без него.

Судья впоследствии пошла ему навстречу и разрешила прийти к ней лично и изложить свою точку зрения. Олег при встрече заверял, что он способен заботиться о маме. И если уж назначать опекуна, то только его. Тем не менее, на решение суда мнение Олега практически не повлияло. 26 марта 2015 года Харьюский уездный суд постановил: Вера Анатольевна недееспособна, опекуном следует назначить соцотдел по месту жительства.

А за месяц до этого, в конце февраля пожилую женщину отправили в дом по уходу в Иру, где она находится до сих пор. Олег понял: маму ему больше не отдадут, и домой она не вернется. Где она будет лежать и чем ее будут лечить – отныне решают совершенно чужие люди.

Назначить против воли

Тем временем в Ируском доме по уходу ситуация повторялась: Олега стали выгонять.

«Приходил я всегда в часы приема. Но постоянно медсестры придумывали какие-то отговорки: то нельзя так долго у мамы находиться, потому что другие тоже хотят к своим родственникам прийти. То это женское отделение, и я, как мужчина, там всех смущаю», – рассказывает Олег, который очень скучал по маме и пытался проводить с ней как можно больше времени.

«МК-Эстония» решила выяснить, в чем же дело, и насколько человечно запрещать сыну общаться с мамой хоть все часы приема подряд. Звонок в соцотдел. Там очень удивились, но пообещали разобраться. Когда Олег пришел в следующий раз, он поразился: его никто больше не выгонял.

Что же касается ситуации в целом, то чиновники отметили, что они особенно не могут комментировать. Но заверяют, что Олега никто из квартиры выселять не собирается — наоборот, они всячески пытаются ему помочь.

«Мы несколько раз звали его прийти к нам, но он не захотел, – рассказывает руководитель соцотдела управы по месту жительства (район города и имя чиновника мы опускаем в целях защиты данных — прим.авт.). – Отправили Олегу письмо, в котором предложили помощь. Так как мы являемся опекунами, то платить за квартиру, в которой он сейчас живет, тоже будем мы.

Ему не стоит волноваться, мы ее забирать не будем».

Чиновник отмечает, что по закону все подобные вопросы — например, касательно продажи недвижимости — решает суд. И опекун должен получить разрешение суда, чтобы продать квартиру опекаемого.

«Если там живет человек, который приходится близким или родственником опекаемого, – поясняет руководитель соцотдела, – то никто его на улицу не выгоняет. Мы пытаемся помочь людям решить проблемы, а не добавляем новых».

При этом чиновник отмечает: он крайне удивлен, что Олег не доверяет соцработникам и не идет на контакт.

«Мы писали ему письма на русском, где предлагали всевозможную помощь, – рассказывает руководитель соцотдела. – Но он не ответил и к нам не пришел».

Олег сейчас крайне боится: мамы рядом нет, защитить его больше некому, не признают ли и его под шумок недееспособным в таком случае? Если да, то его тоже упекут в какой-нибудь дом престарелых, и он не сможет ездить к маме. Но на вопрос о планах касательно Олега руководитель соцотдела отвечает уклончиво.

«Мы не можем сказать, руководствуясь законом о защите личных данных, будем ли мы ходатайствовать о признании его недееспособным, – сухо отмечает чиновник. – В каждом отдельном случае подобные вопросы решает суд, исходя при этом из интересов самого человека. Да, не исключено, что человек при этом бывает против назначения ему опеки. Однако мы лишь предоставляем суду свои доводы, а решают уже судья».

Занимательная арифметика

Однако Олег, как человек, увлекающийся точными науками, все равно не понимает: сейчас пенсия его мамы составляет чуть менее 400 евро в месяц. На сайте дома по уходу в Иру он прочитал: за такой уход, как у его мамы, нужно платить 22 евро в сутки. Получается 660-682 евро в месяц. Плюс соцотдел оплачивает квартиру мамы и счета за электричество.

«Мои знакомые говорят: рано или поздно опекуны захотят вернуть себе потраченные деньги и продадут квартиру, – убежден Олег. – Я вполне способен оплачивать сам счета, как я это делал до сих пор, но счета приходят нулевые. Да, после того, как они забрали пенсию мамы, справляться с финансовыми тратами стало намного сложнее, потому что я получаю только пенсию по нетрудоспособности. При этом многие жалуются, что у соцработников даже прожиточное пособие не выпросишь. А тут полностью оплачивают квартиру… Я боюсь оказаться на улице».

В соцотделе заверяют: для подобных случаев — когда пенсия опекаемого меньше, чем расходы на содержание его в доме по уходу и оплаты расходов на недвижимость

— есть специальный фонд, и не сходящийся с кредитом дебет финансируют оттуда.

«Мы можем прислать Олегу гарантийное письмо, если он по-прежнему боится. Не стоит опасаться, что опекун заберет себе квартиру, потому что за всеми этими процессами наблюдает суд», – заверяют в соцотделе.

Мужчина тем временем ходит по адвокатам, поскольку хочет обжаловать решение суда первой инстанции и самому стать опекуном для мамы. Однако ни один из юристов, к которым он обращался, за написание апелляции не взялся.

«Ключевой момент в данном деле — не эмоциональная связь мамы и сына, – комментирует Данил Липатов из юридического бюро Progresor Õigusabi, – а способность сына заботиться о матери. Психиатрический диагноз в данном случае играет важную роль, но не решающую, поскольку заболевания бывают разные, и далеко не все являются препятствием для нормальной жизни. У суда сложилось впечатление, что он не может ухаживать за мамой. Олег может обратиться к государству с просьбой о бесплатной правовой помощи, чтобы юрист составил для него апелляцию бесплатно. Соответствующий бланк для заполнения можно получить в инфостоле суда».